Лачуга должника - Страница 98

Когда их лишили и такой пищи, они и тогда не погибли: теперь они все время стояли возле зарешеченных окон, стараясь не упустить ни единого солнечного луча, падающего на их ужасные тела. Оказывается, они могли "подзаряжаться" непосредственно от ялмезианского светила. Узнав об этом, Благопуп решился на последний эксперимент: по его велению окна были плотно заколочены. Но чудища продолжали жить.

- Они могут питаться тьмой! - удрученно воскликнул профессор.- Горе Ялмезу, горе мне!

Положение великого ученого было весьма щекотливым. Приказать своим коллегам уничтожить метаморфантов он не мог, ибо знал, что, невзирая на величайшее уважение к нему (и даже именно в силу этого уважения), его бы не послушались. Самолично убить их он тоже не имел возможности. Топор или кухонный нож были в данном случае неприемлемы: тут нужна физическая сила, а ею профессор, по причине преклонного возраста, обладал в недостаточной степени. Дистанционного же оружия на планете не имелось, поскольку войн ялмезиане никогда не вели и охотой тоже никогда не занимались (ведь их кормило главным образом рыболовство).

И вот, после долгих и тяжких раздумий, ученый решил пожертвовать собой, чтобы доказать ялмези-анам, как страшны метаморфанты в действии,- и тем самым побудить соотечественников к их уничтожению. Однажды ночью он тишком покинул дом, оставив на письменном столе записку следующего содержания:

"Обнищала в гордыне душа моя, и долг мой возрос превыше славы моей. Безымянным паломником, нищим слепцом покидаю храм, в честь меня возведенный слепцами. Ухожу в Глубину, дабы забыть дела свои. Молю живых, чтобы забвенье стало памятником моим, и да сгинут чудища, порожденные гордыней моей".

Войдя в "Тюрьму болезней" и поздоровавшись с сидевшим в кабине дежурным ассистентом, Благопуп вступил в коридор и вскоре остановился перед камерой, на двери которой белела дощечка; "Здесь живет Туберкулез". Повествуя об этом, уцелевшие ялмезиане добавляют, что жребий стать Туберкулезом выпал любимому ученику Благопупа, талантливому доценту медико-биологических наук; профессор якобы долго уговаривал его отказаться от научного жертвоприношения, но доцент, из любви к учителю своему, настоял на своем.

Дежурный ассистент из своей кабины наблюдал за престарелым ученым без особого внимания, ибо все в НИИ знали, что их шеф очень часто предпринимает эти странные ночные прогулки. Знал дежурный и то, что в камеры воттактаков никто еще не входил; корытца с едой им просовывали в специальные отверстия под дверьми, убирать же камеры не требовалось, ибо метаморфанты не испражняются, а выделяют отходы переработанной пищи в виде зловонного пара. И вдруг до слуха дежурного донесся скрежет дверного засова, а вслед за этим - звук захлопнувшейся двери. Профессор же куда-то исчез!

Дежурный бегом бросился к тому месту, где только что стоял Благопуп, и прильнул к дверному стеклу. На полу камеры неподвижно лежал ученый, а в стороне, плотно прижавшись к стене, стояли два Туберкулеза, два метаморфанта-близнеца. Ассистент был не из трусливой десятки, он вошел в камеру, вынес тело профессора в коридор, рывком захлопнул за собой дверь, запер ее на засов, а затем поднял общеинститутскую тревогу. В живых он остался лишь потому, что, как позже выяснилось, в течение первых четырнадцати минут (в земном времяисчислении) после раздвоения воттактаки не агрессивны и даже склонны к бегству от всех живых существ.

В миг своей кончины профессор исхудал и изменился почти неузнаваемо. Вскрытие подтвердило, что он умер от туберкулеза. Молодая вдова решила доказать ялмезианской общественности, что любила не только славу профессора, но и его лично: она немедленно "ушла к подводным сестрам", избрав для этого глубокую бухту возле Здоровецка, то есть совершила самоутопление. Благопупа же погребли в ялмезианской земле с большими почестями. И в тот же день ученые постановили, что необходимо выполнить его предсмертную волю и ликвидировать метаморфантов.

Однако осуществить это решение оказалось не так-то просто. Как я уже сказал, ялмезиане не знали орудий убийства, а оружия дистанционного действия у них тем более не имелось. Чтобы ликвидировать монстров, сотрудникам НИИ пришлось бы войти в камеры, а это грозило в первую очередь гибелью самим участникам мероприятия. И вот после долгих дебатов научный совет НИИ пришел к выводу, что лучший способ отделаться от воттактаков - это утопить их. Но поскольку доставить их к морю нет никакой возможности, то надо море доставить им, так сказать, на дом. Для этого нужно путем методичного, осторожного изъятия земли из-под здания, не нарушая целостности строения, опустить "Тюрьму болезней" ниже уровня почвы и затем произвести затопление, доставляя воду из бухты в бочках. Поэтам, заблаговременно выразившим желание напутствовать Уходящих в Глубины, было отказано в их просьбе на том основании, что ни прозаической, ни поэтической речи воттактаки не понимают, а если бы понимали, то тем более не следовало бы усугублять их мучений, поскольку лично монстры ни в чем не повинны, ибо сами являются жертвами эксперимента.

К подкопу приступили немедленно. Но недаром наши земные предки утверждали: "Пришло несчастье - ворота настежь", и не напрасно у ялмезиан бытует пословица: "Сеть порвалась в одном месте - жди новых дыр". На одиннадцатый день после смерти Благопупа Ялмез постигла новая беда. Ночью жители Здоровецка проснулись от сильного подземного толчка. Многие успели выбежать из домов на улицы, но это не принесло им спасенья: второй толчок был сильнее, третий же разрушил городок полностью. Мало того, где-то далеко в океане произошло несколько подводных сейсмических сдвигов - и колоссальные волны цунами обрушились на уже обращенный в руины Здоровецк. Когда прибыли спасательные бригады из близлежащих городов, они мало кого нашли в живых, сотрудники же НИИ погибли все до единого. Что касается "Тюрьмы болезней", то, несмотря на то что построена она была с большим запасом прочности, одна из стен ее рухнула, чему, надо думать, способствовал начатый подкоп. Метаморфантов спасатели не обнаружили и пришли к выводу, что монстры захлебнулись в нахлынувших волнах, а затем волны, отхлынув, унесли их тела в океан. "Бог Глубин сам пришел за чудовищами, чтобы избавить от них ялмезиан!" - объявили жрецы. Эта формула была принята за аксиому, ибо она устраивала всех. Ведь и земляне, и иномиряне всегда склонны верить в лучшее. Лишь очень немногие сомневающиеся утверждали, что, поскольку между падением стены и первой волной цунами пролег некий отрезок времени, воттактаки могли попросту убежать в неизвестном направлении. Но время шло - и даже сомневающиеся усомнились в своих сомнениях. Жизнь на Ялмезе вошла в рутинное русло. Подрастало новое, не ведающее болезней поколение. О метаморфантах стали постепенно забывать.